Философия одного переулка
Автор: Александр Моисеевич Пятигорский / Издательство: Прогресс
ISBN: 5-01-003693-2
Город издания: Москва
Глава восемнадцатая: Ненаписанное письмо и пушкинский день
-
Часть 3
-
У нас, разумеется, все были дома, и дедушка тоже. Бездна народу. Впервые в жизни я был этому рад. И даже не потому, что испугался; нет, это не был явный страх, как у Роберта, — скорее, тоска, до того не испытанная, начала заполнять мне сердце. Мама отвела Роберта на кухню, где он истерически пил чай, стакан за стаканом. Затем только что явившийся Геня отвел его домой. Несколько дней спустя уже успокоившийся Роберт даже сыронизировал, сказав, что самым необычным в этой истории было то, что там не присутствовал Геня.
Я думаю, что ты бы на моем месте (такой, какой ты есть сейчас) на этом и закончил — ради сюжетной лаконичности, так сказать. Но в действительности до http://www.businessmartbooks.ru конца было еще далеко. Дедушка с Анатолием стояли в передней и курили длинные желтые египетские сигареты (одно из обычных приношений Анатолия).
«Дедушка, — обратился я к нему, — то, что с нами сегодня произошло, — это ведь было по-настоящему, да? » Дедушка отвел руку с сигаретой так далеко, что она почти легла на притолоку, и очень серьезно, почти мрачно сказал: «Ну, знаешь, тебя никто не просит верить или не верить в то, что ты видишь. Но все, что ты видишь, и в первую очередь то, во что ты не знаешь, верить тебе в него или не верить, может дать тебе повод для созерцания. А уж воспользуешься ли ты этим поводом или нет, зависит исключительно от тебя». «Значит, повод — это как показанный знак? » — спросил я. «Нисколько, — продолжал разъяснять дедушка. — Знак — это то, что они показывают тем, кто им уже подчинился, тем, кто уже решил не знать и только ждет знака, чтобы умереть незнающим. Запомни, что знак — не есть примета сущего, а есть примета не сущего. Знак — ответ не сущему из мира не сущего. В этом знак противоположен символу, который всегда — от Сущего. Сущее хочет не подчинения необходимости, а знания свободы».
Ника: Но почему же тогда Роберт так жутко испугался?
Дедушка: Да потому, что принял все на свой счет. Хотя ему было объявлено, что к нему лично это отношения не имеет… То есть имеет, конечно, но только как шанс понимания, который он, кажется, упустил. Но это — не твое дело.
Ника: А почему «летом поздно будет»?
Дедушка: Это — о тех, кому еще можно помочь. Все дела местные связаны с сезоном. Он ведь хотя и не спит, но тоже устает иногда. Оттого и сказано знающему: созерцай непрестанно, а действуй сообразно сезону.
Ника: Ну а Пушкину, Ленскому, Лермонтову — им можно было помочь?
Дедушка: Нет, конечно. Все они — как и наш друг Анатолий — следовали правилами, по которым их же самих и убивали. Более того, они правила эти даже любили.
Анатолий: О Господи! Да разве не может порядочный человек покинуть карточный стол, если почувствует отвращение к компании или самой игре?
Дедушка: Может, но только при условии, что не будет иметь на себе ни копейки выигранной.
Анатолий: Но ведь они убивают не по правилам. них нет ни карточной, ни дуэльной честности!
Дедушка: У них — особые правила, выдуманные не ими, а им. Его правилам они следуют без кодекса и статутов. Но здесь, как и в Римском праве, ссылка на незнание — недействительна. Его знают все, в отличие от того, которого знают лишь немногие. Страшная ваша ошибка, Анатолий, — именно в незнании Его. То есть вы, может быть, и знаете, но отказываетесь это знание признать. Вы бы скорее согласились дать себя втоптать в грязный снег перед парадным подъездом «Москвы».
Ника: Но «Москва» — это метафора?
Дедушка (устало): «Москва» — это ресторан. Иди спать.
На другой день, вернувшись из школы и чувствуя на сердце лишь легкий осадок от вчерашней тоски, я увидел на вешалке в передней серое пальто, еще сырое от снега, с батистовым платочком, вылезавшим из верхнего кармашка. Мне опять стало тяжело; уже договорился с собой, что эпизод перед «Москвой» был фантом, хотя и имевшим поучительный смысл (Роберт, неожиданно для меня, сразу же согласился с этим толкованием, когда я рассказал ему об этом в школе). Вокруг ходил Геня, обнюхивая пальто, как собака-ищейка.
Увидев мое слегка побледневшее лицо, Геня сказал: «Не тревожься, Никочка, это — кузен дедушки, Сергей Станиславович, сын сестры его матери, как я выяснил. То есть той его тетки, которая, рано овдовев, вышла замуж за немца или француза, с которым и уехала в Испанию или Португалию. Пальто — замечательное. Думаю, что оно подарено его сводным братом, как и все остальное. По-моему, Сергей Станиславович тоже масон. Все. На сегодня с меня хватит генеалогических изысканий. Кроме того, я зван к своей тетке на украинский борщ, настоящий».
-
