Философия одного переулка
Автор: Александр Моисеевич Пятигорский / Издательство: Прогресс
ISBN: 5-01-003693-2
Город издания: Москва
Глава седьмая: 14-го июля 1938 г. , 5—7 вечера
-
Часть 2
-
Но Ника не мог лечь. Дрожь прошла. Он сидел как каменный и называл про себя все предметы обстановки в купе: бронза, серебро, хрусталь, канделябр, сигаретница, бокал; стекло, медь, человек, пластмасса, стакан с подстаканником, Фредерик, термос. Фредерик застыл с закрытыми глазами над раскрытым журналом. Поезд тронулся. Фредерик наклонился к Нике и четким шепотом: «Все. Понял? Ты уже вписан в мой бельгийский паспорт. Имя и дата рождения — те же. Фамилия — моя, видишь? Тут же вклеена твоя школьная фотография. Если будут проверки, тебя никто ни о чем не спросит. Ты — в списке пассажиров. Так? »
Ника пил горячий чай — час, два подряд, пока не начало серьезно тошнить. Зато озноб, жар и холод — исчезли. Потом им принесли ужин: сухарики горячие с паюсной икрой, бульон с пирожками, ростбиф с жареным картофелем и шоколадный мусс. Ника заснул на диване, не раздевшись. Он проснулся через двадцать шесть часов, далеко за Брестом (Фредерик говорил, что он, не просыпаясь, во сне раз десять ходил в уборную)…
На платформе в Париже их встретил приземистый, полный человек, которого Фредерик обнимал и называл Георгием Ивановичем, а тот его — «старым масоном». Вечером в отеле, после обеда, Фредерик принес Нике испано-французский самоучитель и попросил мальчика выучить его за неделю («Пожалуйста, Ника, ведь нам очень скоро ехать в Испанию! »).
Тридцать семь лет спустя, в ноябре 1975-го, Ника говорил: «Испанский я никогда не учил — я его моментально „подхватил“, начиная с того разговорника в Париже. Двести новых слов и выражений ежедневно, в течение шести дней — запоминать, понимать произносить, употреблять. Я думаю, что в этих 1200 словах разрешилось жуткое напряжение той прогулки — от паперти Ильи Обыденского до купе дяди Фредерика. Оттого, наверное, испанский на всю жизнь остался моим „первым после русского“ языком. Английский стал вторым, но уже по жизненной необходимости, а не по судьбе. Оттого, вероятно, так получилось, что я первый раз признался в любви именно на испанском (впрочем, и во второй — тоже). Он у меня — для выведения наружу чувства, так сказать. На русском остается одно — свободно рефлексировать.
-
Навигация [ Часть 2. Глава 10. ]
Закладки
Дедушка: Чепуха, мой дорогой, чисто русская чепуха! Здесь…
Все засмеялись. Кроме Ники, который не смеялся, даже рассказывая…
Пока Ника пытался переварить эту абракадабру, машина влетела…
Разумеется, сам я тогда понимал далеко не все, но остро чувствовал…
«Послушай, Тима, — обиженно прервал дедушку Леонард Адольфович,…
В моем четвертом «левом» письме Гене (для Андрея, который…
Я думаю, что непроизнесение Никой слова «Бог» имело…
Поздняя осень 1978 года. Наш оксфордский день был закончен.…
«Знаешь, — продолжал я тему намека, — но ведь есть намеки,…
«Андрей, — начал я, — а ведь тебе очень хочется считать,…
Солнце заливало это пространство, оставляя в чернильно-черной…
«Но почему бы вам с Кораблевым прямо ему, Роберту, тогда…
У нас, разумеется, все были дома, и дедушка тоже. Бездна…
